Тери Сан - Человек дождя [СИ]
Заставить заглохнуть мелодии бесчисленных орущих колоколов. Встряхнуться внутри, взять зубами за шкирку и войти в реальность, осознав, что это Реальность. Его реальность сидит прямо перед ним. Перед его глазами. Самая настоящая, никакая нахрен не галлюцинация.
- Меня зовут, Ренди Аллен, - парень, абсолютно не замечая выражения чужих потемневших глаз, принялся сгребать со стола пакеты и тарелки, решив запоздало навести порядок.
- Угу. Моя фотка. Было такое. - Рен небрежно пожал плечами проследив направление его взгляда, не сообразившего ничего лучше как сместиться на постер, потому что иначе...
Иначе, его примут за полного психа.
Изнутри лихорадило так, что Изу с огромным трудом мог контролировать собственные мускулы и не дрожать, судорожно обдумывая сложившуюся ситуацию и собственное в ней поведение.
Постепенно удалось расслабиться и успокоиться. Изумо тормознуто тупил на фото не в силах обернуться на оригинал, чувствуя как изнутри отпускает невидимая скрученная пружина и становится странно. Невероятно легко, и ...Уютно как во сне.
Он сидит на краю иссечённого корнями обрыва. Над головой шумят сосны и криптомерии. Внизу насколько хватает глаз, простирается зеленоватый залив. Волны лениво накатывают на песок. Воздух пропитан солнцем и свежим бодрящим ветром. Неподалёку вниз убегает извилистая тропинка, поросшая корнями, острой травой. За спиной тянется лес. Изумо не видит. Просто знает, что он там, прикасается папоротником, почти к самому дому, и в этом лесу хорошо, светло, тихо и безопасно.
В старом доме, кто - то ждёт Сато. Гость, очень важный, необходимый.
Изумо встаёт и идёт вдоль обрыва. Из под сандалий перекатываются шишки, пригибаются тонкие усики блеклой травы и песок норовит забраться меж пальцев. Сато поднимается по деревянным ступенькам, заходит внутрь, толкая лёгкую дверь. В комнате мало мебели. Сато много раз пытался увидеть детали. Казалось, что мебель обязательно должна быть, но дом совершенно пуст. Скрипят под ногами деревянные доски, из окон прокрадывается солнечный свет. И только напротив в стене горит камин, нарушая тишину мерной трескотнёй пламени. Раздаются щелчки, лопаются и взлетают вверх искры угольки. У камина стоит кресло качалка, слегка раскачиваясь лёгкими толчками чужих босых ног.
Та - та. Скрип - скрип.
Та - та. Скрип - скрип.
Незнакомец сидящий в ней, поёт неслышную песнку про себя, на каждый такт прикасаясь к полу пальцами босой ноги, для того, что бы оттолкнуться.
Скрип - скрип.
Та - та
Солнце заливает пол, струиться в окна, проскальзывает и крадётся через невидимые щели.
Изу стоит, замерев, как это бывает во снах и не может сделать шаг, что бы увидеть лицо. Но это очень важно увидеть. Понять. Он почти не дышит.
Скрип - та.
И кресло замирает. Незнакомец поднимается. Напряжение настолько велико, что Изумо не выдерживает и просыпается.
Каждый раз, именно в этом месте, с тоскливым ощущением острой потери в душе, словно упустил нечто очень важное. Нечто насмешливо проскользнувшее мимо него, показавшее нос, в ту секунду, когда он почти держал пальцами. Оставалось сделать только шаг и вот он увидит истину, волшебный секрет, прячущийся в глубине дома, маленькую тайну, которая должна быть открыта, и кажется сейчас, наконец, он поймёт... И просыпается. Снова и снова просыпается, в трёх секундах от понимания.
Бесполезно возвращаться в этот дом в мечтах, играться с воображением. Место существует лишь в его снах. Маленькая щель неведомого между мирами, получить ключ доступа невозможно. Только терпеливо раз за разом ждать возможности увидеть продолжение. Настраивать себя на продолжение и понимать, что иногда этот сон приходит спустя годы, и тогда ему снова представиться шанс. Он видел этот дом три раза, в детстве, потом будучи подростком, и один раз совершенно недавно, несколько месяцев назад, для того чтобы проснувшись, нервно курить глядя в окно, заливая неведомую печаль алкоголем.
Он желал увидеть, должен понять.
И понимание пришло и сложилось в одну секунду, сыграв по прихоти подсознания. Ему не нужно было видеть, он знал. Всегда знал ответ.
В том сне, держась рукой за спинку кресла на него смотрел ...ОН.
Приветливо улыбаясь, готовый сделать шаг на встречу, но не сделавший. Он просто стоял и улыбался, ждал, и оказалось, что понимать, ничего не нужно. Всё встало на свои места. Всё сделалось в порядке.
В полном, абсолютном порядке теперь. Человека, которого он искал, и любил всю жизнь, подсознательно ожидая этой встречи, звали Ренди Аллен.
Сделалось удивительно спокойно на душе, без напряга, даже смущение улетучилось без следа, уступив права эйфории.
- Это Азу придумала.
Не замечая чужого состояния, продолжил Рен, естественно обволакивая Сато своим присутствием. Он хлопотал по хозяйству, двигался.
Изумо впитывал его присутствие всей кожей. Секунды растягивались превращаясь в вечность, а он отмечал и отмечал новые детали, словно компьютер. Каждую деталь. Вбирал в себя всё, движения, жесты, мимику, изгибы стройного тела.
- Она художница. Честно говоря, мне не очень нравиться, когда собственный портрет смотрит со стены. Манией величия не наслаждаюсь, но хозяйка упёрлась.
Он болтал без умолку.
Изумо лежал на матрасе, безропотно позволяя, осмотреть свои раны и блаженно молчал, не желая двигаться, ощущая себя ребёнком. Маленьким, потерявшимся, нашедшим любящую маму, которая хлопочет над ним, уговаривает и обещает, что всё будет хорошо. Разумеется, это было метафорическое сравнение, но именно так он ощущал себя рядом с ним. Потерявшимся ребёнком, вернувшимся домой, туда, где его ждали и любили, всегда примут, любым. Особое место, крепость, понимание, что здесь можно отдохнуть. До этого дня, он и не знал, что устал. Чудовищно, невероятно устал, а вот теперь чужое присутствие целило, уносило заботы и тревоги, забирало боль, заставляя блаженно щуриться, прикрывая глаза, когда сильные, и в то же время удивительно чуткие пальцы касались его тела. Уверенные, спокойные. Он казался водой, тёплой и одновременно прохладной, полной цветочного аромата. Скалой через которую течёт чистый горный родник. Внимательный, сосредоточенный, когда занимается перевязками, несмотря на то, что не перестаёт болтать, звенеть. Залечивающий собой, каждый чёртов шрам в клочья изрезанной души.
- А тебя как зовут? - спросил Рен, завязывая последний узелок бинта и обрезая края ножницами. Наклонился на секунду, вызвав внутри Изумо мысленный стон от понимания: Как же с ним хорошо. Как хорошо рядом с ним. От одного присутствия, мать его. Невероятно. Кайфово. Тонуть в нём. Выныривать не хочется. Взять автомат и расстрелять любую падлу, что попытается это отобрать и разрушить. Но время не расстреляешь.
